Завтра Д.Р. Отпуска осталось — меньше недели, а я только-только добираюсь до пыльных залежей текстов, рукоделия и прочего. Может, из-за этого под руку и в свежую запись лезет «стекло-стеклище»? Хотя, на это раз, вроде, без особого рейтинга — и даже со светом в конце тоннеля.

1. Битый чип1. Битый чип
— Да, я однопроцентник. Аутлаер. Незапрошенные, нежеланные апгрейды во мне сложновато приживаются. После того, как сломали меня, я вообще ломаю всё, к чему прикоснусь, — «мехов тоже, но вам не скажу». — Да, я ломаю. Особенно, если оно меня раздражает, пугает, злит. Извините, меня напугала бомба в моей голове. Хотя, знали б вы, как остоквинтела такая жизнь!
Глитч патетически воздел клешни, едва не засадив когти в ближайшего функционера, тот отшатнулся.
— Если вас что-то не устраивает, просто пристрелите меня уже и, давайте, закончим на этом.
— Во наглый глюк! — рассмеялся функционер. Несмотря на когти, маленький эмпуратник не казался ему достаточной угрозой, чтобы активировать оружие. Глитч пока не решил, заслуживает ли наказания такая беспечность?
— Нет, одноглазый, не пристрелим. Не велено, — ухмыльнулся второй функционер, просматривая досье. — На тебе метка Совета. Должен жить и мучиться. Пшёл вон отсюда, битый чип!
Если бы у Глитча было лицо, функционеры увидели бы нахальную ухмылку и подрихтовали ему лицевую кулаками. А так — нет.
— «Битый чип», говорите? Звучит даже лучше, чем «Глюк». Если соберусь менять позывной...
— Чего ты там бормочешь? Иди, иди, пока нам лень возиться с запросом в Совет...
— Эй, не туда! К медикам, на повторную установку. Апгрейд новый, не отлаженный. Надо же, аутлаер!
Он сломал тогда подряд три чипа, из чистого упрямства, не выходя из медцентра. После третьего функционеры его всё-таки побили и закинули к медикам в четвёртый раз. Четвёртый апгрейд он, так и быть, вынес в себе на улицу. Сломал уже там.
А вечером трясся и лил омыватель в дружеских объятиях Скидза. Кураж отпустил, и развезло. Накрыло ужасом, пополам с безнадёгой.
— Мерзость, какая мерзость! Зовут на бесплатный техосмотр с ремонтом. И ремонтируют. Правда, хорошо ремонтируют. Но всем, всем суют под шлем эти клятые чипы. Чтобы функционер мог нажать кнопочку, и вжух — ты без головы. В любой момент, понимаешь? Им даже бластеры не понадобятся!
— Глитч, погоди! Ты хочешь сказать, у меня тоже установлен такой чип?
— А ты ходил бесплатно чиниться? Отключали тебя при ремонте?
— Ну, да... Вот же фраговина! А ты точно знаешь?
— Что?
— Про чипы. Что их ставят всем? И что они для этого?
— Точно. Медики обсуждали, когда рылись у меня под шлемом. А я был не совсем офф, со мной бывает. И не говори, что приглючилось! Функционеры, когда я их достал, тоже подтвердили. Они бы и показали, как работает. Ты бы видел, как я их разозлил! Только им не дали кнопок. Есть одна: на центральном пульте у Совета. Но это не важно: сделали кнопку, значит нажмут. Рано или поздно. Мы все теперь смертники, Скидз. Вот так.
— Глитч, но ты же говоришь, ты сломал свой чип?
Глитч для наглядности растопырил три когтя правой клешни и приставил к ним коготь левой.
— Четыре. Четыре штуки. Ещё воткнут, ещё сломаю.
— Глитч, а мне, мне ты можешь его сломать? — и сияет оптикой, улыбается до краев шлема.
Аутлаер разом перестал трястись, аккуратно высвободился из кольца рук. Померил бы кварту шагами, да мерить нечего, у зарядной платформы вдвоём не разойдёшься. Сел бочком, ухватил Скидза за плечи, развернул лицом к себе.
— Скидз, ты это серьезно? А если я поврежу тебе проц? Или загашу искру? Или чип перемкнёт и рванёт?
— У тебя же не взорвался. Все четыре. Может, тебе на себе проще, я не знаю. Но лучше я рискну активом в твоих руках...
Оговорился? Издевается? Нет, мягко перехватил дрогнувшие клешни, переплёл свои пальцы с когтями Глитча. Наклонился вперёд — упёрся шлемом в шлем.
— Ты правильно сказал: мерзко. Не должно быть в кибертронских головах взрывчатки! Просто не должно!
Глитч пригасил единственную линзу: не должно, кто бы спорил.
— Взрывчатку я не удалю, это к медику. Но взрыватель деактивирую. Постараюсь.
— Я готов. Давай! Ну же?
Глитч прогоняет цикл вентиляции и решается.
— Погоди, не так. Клади голову ко мне на колени и постарайся не дёргаться. Даже если будет больно.
Скидз сверкнул оптикой и лёг, устраиваясь рядом на слишком узкой и короткой платформе. Ни секунды заминки! От такого безграничного доверия зелёная искра разгорается ярче, и веришь, что всё получится. Повозился и замер, как сказано. Глитч осторожно обхватил когтями шлем друга и тихонько запел без слов. Голос или волна, как лучше? Испытать бы на ком-то, кого не жалко? На функционере каком-нибудь? Они ведь такие же смертнички, только их, наверное, «отзовут» последними...
— Серво немеют. Так надо? — спросил Скидз, глуховато, заторможено растягивая слова. Он не жаловался, не боялся — почувствовал себя странно, сообщил об этом, как на каких-нибудь испытаниях в Академии.
— Да, друг. Говори вслух, не молчи, не уходи офф, так мне проще нащупать... Ага, вот оно, кажется... А ищу я, чтоб ты знал, слабину. Точку разрушения, которую ты учил меня находить в любой системе, в любой конструкции, живой или неживой. Твоя главная слабина сейчас — клятый взрыватель. Я уже почти нащупал, да... Почти понял, как разрушить именно его, а тебе не навредить. Ты прав, Скидз, на себе это было быстро и просто. Нашёл лишнюю деталь — сломал. На другом, дорогом — сложнее. Но мы же справимся, правда?.. Ага, вот и всё. Можно было не бояться.
— Я не боялся. Я в тебя верил, — шепчет Скидз. Холодок близкого дезактива коснулся его искры едва-едва. Да заметил ли он, в своём тёплом, уютном коконе доверия? — И сосем не больно. А ты говорил...
— Я боялся, Скидз, — теперь уже Глитч еле тянет слова. Просто слова, безобидные звуковые колебания. — Зря боялся. У нас всё получилось. И мне тоже не больно, этой шлаковине много не надо было. Включай зарядный контур, подвинься, и офф.
На тесной платформе вдвоём — только головой к ногам, поэтому обычно они занимают её по очереди. Но сейчас нужно обоим. Глитч лежит пластом, а перегретый процессор никак не уходит в оффлайн. Он мог бы... Теоретически, готов отключать проклятые чипы не только себе и другу, а любому, кто попросит. Но рискнёт ли ещё раз восстать против Совета? И другое: хоть ты занимайся этим непрерывно, а медцентры работают эффективнее. Одиночка не вывезет против «конвейера»... Он подумает об этом завтра.


2. Руки2. Руки
Первое время после эмпураты Дамусу часто снилось, будто он просыпается целым, не изувеченным. Будто активируется, проводит загрузочные тесты, калибрует микросерво — чувствует сонную улыбку на губах и первые движения пальцев... А потом он активировался на самом деле, как есть: без лица и с клешнями. Сколько омывателя пролито было при таких пробуждениях! Со временем попустило. Глитч не смирился с тем, что из него сделали, но привык, и освоился, и даже — жрите шлак! — заново выучился играть на любимом инструменте.
Он выходит из перезагрузки — явно аварийной. Весь корпус болит, зудит и жжёт, будто его пересобрали по винтику, причём кое-как, неправильно... Не кажется! Изменения конфигурации после ремонта... В процессе ремонта... Что? У него, правда, вместо уже привычных клешней — руки? Не его руки, другие, да было бы странно, через столько времени и событий. Встроенное оборудование — лебёдка в левой... Лебёдка? Что!?
Он активирует единственный оптосенсор, тут ничего не поменялось, только линза в трещинах, и рывком садится на платформе... Сел бы, если б не медицинские фиксаторы!
— Куда! Лежать! — окрик Рэтчета бьет по аудио.
Спасибо, что не гаечный ключ по шлему! Но док Рэтч это хорошо, а если ещё не хорошо, то обязательно будет. И он застывает на месте, глядя в знакомое лицо снизу-вверх, сквозь муть и помехи.
— Распрыгался один такой! — ворчит док. — Рано. Тебе и онлайн рано, но ты же глючный... Был и остался!
— Рэтчет, почему? Почему у меня руки Скидза?
— Э-м-м, а что ты последнее помнишь?
Свежие архивы подгружаются с трудом. Слепящая вспышка и полёт спиной в стену, аварийный обрыв записи... Чуть раньше: нервная улыбка Скидза: «Давай, всё-таки попробуем! Пока мы здесь, пока одни. Незачем тащить это к нашим. Мало ли, что ещё в меня напихали? Давай, Глитч! Не тормози! Я верю, ты сможешь!» Клешни на шлеме друга. Привычная настройка, хотя что-то не так, и он никак не уловит, что именно. Легчайшее касание волны — взрыв.
Глитч погасил оптику, не в силах смотреть медику в лицо. Простонал:
— Рэтчет, зачем ты прикрутил мне его руки? Разве он...
— Зачем я собираю одного целого меха из кучи лома с гаснущей искрой и дезактива? А я у вас в долгу, ребята. Вы же несли этот шлак ко мне в медбэй. Спасибо, что не донесли, — док что-то переключает, и корпус ниже шеи будто исчезает, вместе со всеми неприятными ощущениями. Брокенчип этому не рад, ведь больше ничто не отвлекает его от перепаковки архива, где он так страшно, непоправимо облажался. — Что ты мне хочешь сказать, горюшко? Древний бот Сенсере притащил сюда «конструктор» и рассказал, как было дело. Он наблюдал ваш разговор... Я ни разу не слыхал, чтобы старый могильщик спасал кого-то. И за всю практику не видал таких живучих искр. Тебе разворотило грудной отсек и камеру. А клешни разнесло в пыль, вместе...
Медик спохватывается, не договаривает: «вместе с головой Скидза». Брокенчип вспоминает, достраивает картинку и мысленно продолжает: вместе с изобретательным процессором друга, яркой оптикой, озорной улыбкой. Никто, лучше эксперта-теоретика, не умел разогнать безнадёгу их бытия! А он, проклятый, взял и убил. Своими кривыми клешнями — и непростительной самонадеянностью!
— Нет, малыш, давай-ка офф! Мне тебя ещё собирать и собирать. А процессор вправлять мы тебе потом будем. Ты делал, что мог и как мог. Угодить в ловушку может каждый. А того шлакогрыза, кто додумалася набивать взрывчаткой субкарманы и подрывать на размыкание, я бы...


3. Тот и другой Рэтчет3. Тот и другой Рэтчет
Дверь клиники бликанула отражением единственной линзы. Брокенчип медленно протянул руку к сенсору — ещё медленнее отвёл. До скрежета, до боли сжал пальцы в кулак, рыкнул сам на себя и всё-таки коснулся сенсора.
Вежливый лунарианец в медицинских бело-красных цветах за стойкой регистрации:
— Брокенчип, по записи? Доктор Рэтчет ожидает вас.
Переступить следующий порог оказалось ещё труднее. Знакомый-незнакомый доктор Рэтчет принимает пациентов не в кабинете — в огромной, прекрасно оборудованной многофункциональной операционной. Конечно, у него здесь не только медплатформы и ремонтные дроны, но и куча диагностического оборудования... А было бы легче увидеть знакомый подпольный медбей? А между прочим, логично: операционная, где починят, ужасно похожа на ту, где сломали.
— Глитч?! — оптограни Рэтчета где-то под шевроном. — Ты же умер!
Кибертронские новости док, очевидно, не смотрит. И даже не слушает. Некогда? Ну, учитывая, сколько народу уже починили в этой клинике, и главврач самолично...
— Вам тоже не ржаветь, доктор! Здесь, на Новом Кибертроне, я жив, и у меня другой позывной. Пожалуйста, зовите меня Брокенчипом. Я к вам записан.
— Брокенчип, восстановление фейсплейта после эмпураты. Да, проходи.
Рэтчет и этикет — понятия несовместимые, всегда так было. Док обходит пациента по кругу, пристально его рассматривая. Хмурится, давит совершенно не дружелюбным эм-полем. Похож, ужасно похож, оттого на искре муторно, будто старый док то ли забыл товарища по Сопротивлению, то ли зол и обижен... Нет, кабы знать, что этот Рэтчет знаком был с другим Глитчем, который потом... А и что? Будто на Новом Кибертроне много клиник, где умеют возвращать лица! Кварка — не предлагать! Брокенчип, конечно, свыкся с тем, что есть. Но принципиально верен собственным обещаниям: «Когда деактивирется последний оплавок из Совета Функционистов...» После Великой Перезагрузки он ещё долго тянул.
А док водит портативным диагностом не только в области предполагаемого ремонта, у головы, а по всему корпусу.
— Остроумная конструкция защёлок. Кто делал тебе эту броню?
— Да вы же и делали. Другой вы. Наш.
Брокенчип не скрывает горечи, что «нашего» Рэтчета больше нет. Чужой Рэтчет молчит, хмурится, но уже почти не давит эм-полем. Ему неловко? Искра ноет по собственным потерям?
— А ну-ка в томограф!
Брокенчип озирается, не в силах опознать названное: в подпольном медбэе ничего такого не было.
— Вон туда, на разметку. Надо просканировать тебя целиком.
Обширное пустое пространство: шаттл трансформируется здесь и ничего не своротит. Посередине — да, разметка на полу.
— Встань ровно и не вертись, пока я не скомандую.
Брокенчип замирает, держа на коротком поводке свой аутлаерский дар. Если верить базовым сенсорам, то как бы ничего не происходит: не гудит, не светится. Но зелёной искре тревожно, и Брокенчип уже примерно знает, где располагаются действующие части этого, как его, томографа. Идеально отлаженного, слабые места на вскидку не... Стоп! Даже если чужим Рэтчетом движет чисто исследовательское любопытство, или он ищет пресловутые «десять отличий» от двойника, Брокенчипу всё равно. Его искра спокойна, спокойна, спокойна: не хватало испортить оборудование случайной волной. Всё долгое, наиподробнейшее сканирование он послушнее дрона, неподвижнее статуи, тише дезактива.
— Отомри, — командует Рэтчет. — Двигайся по команде. Медленно и плавно.
Брокенчип поднимает и опускает руки, наклоняется в разные стороны, приседает, прыгает на месте.
— А теперь покажи-ка все твои малые трансформации... То же самое, медленно и плавно... Альтмод... Робомод — и вон в ту дверь. Возьми куб с полки, присядь на кушетку, жди.
За дверью то, что называется рабочим кабинетом, но осмотреться Брокенчип не успевает — как и допить куб. Заходит док: сердит и деловит.
— Значит, ты пришёл ко мне за новым фейсплейтом. А почему при записи не сказал о проблемах трансформации?
— А надо было? Я же трансформируюсь? — да, с болью и скрежетом, но долго не мог вовсе.
— У того, кто чинил тебя в прошлый раз, была совсем беда с запчастями?
— С запчастями — не беда. Беда, когда без них! — фыркнул Брокенчип. — Другой вы тогда сделали всё, что могли...
Он готов рассказать доку, как и почему его нынешний корпус собран из двух. Но Рэтчет вдруг рассмеялся: невесёлым сухим смешком.
— Сказал бы я, что вот сам за собой не переделывал. Но после войны, нашей войны, не скажу. Всё починим, всё подгоним. Будешь, как новенький. Гляди на схему: фиолетовым я отметил проблемные узлы. Я ничего не упустил?
Брокенчип придирчиво изучает собственную холопроекцию. Мешанина тонких серебристых линий — все его потроха. В таком условном отображении — и спарку не стало бы ни противно, ни страшно. Можно даже не вникать, что есть что. Фиолетовым пульсирует, где болит, заедает, не работает. Изъяны, точки слабины, которые он привык искать вовне, но и в себе знает наперечёт.
— Всё, как есть.
— Вот всё и починим.
Брокенчип фантомно улыбается под маской. Новая клиника, где Рэтчет из Вапорекса — главврач, оснащена по высшему разряду и не испытывает нужды ни в чём. Действует в той же всекибертронской структуре, что недавно клепала «плоскоголовых», вживляла чипы устаревания и меняла оптику на камеры наблюдения. Умница Кликер сохранил всеобщее бесплатное медобеспечение, но без Юникроновых подарочков. Общедоступная программа реабилитации после недобровольных изменений корпусов — объявлена и действует. Один из лидеров Сопротивления решил воспользоваться ею далеко не в первых рядах.
— Вернёмся к изначальной теме. Чтобы восстановить фейсплейт, как был, мне нужны твои сохранившиеся изображения. Холофото, а лучше — видео. С артикуляцией и мимикой.
Да, это бывает сложно. Функционеры стирали неугодных тщательно и с размахом. У последней генерации «плоскоголовых», зачастую, не осталось даже собственных архивных записей. Он-то нарвался на простую эмпурату, без «теневых игр» — ну, почти. Может поднять из архива своё лицо в зеркале. Не то, чтобы Дамус из Айакона много рассматривал себя, гримасничая. Но благодаря тогдашнему роду занятий, кое-что осталось. А всё же записи со стороны информативнее. Кто прожил достаточно долго и счёл нужным хранить его прежний облик? Как ни странно, Оверлорд. В одну из последних встреч экс-гладиатор, ныне вольный пират и контрабандист, вдруг скинул старое холо с оптики. Того самого концерта в Каоне и последующего дикого загула. Полное, со всеми эпизодами, которые для музыканта оставались «перерывами в биографии». Даже мельком вспомнить — горячо! Пусть, между ними до сих пор стоит убитый Трепан, но сейчас, когда Оверлорд — за порталом, и неизвестно...
Когда Брокенчип записывался на приём в клинику, его предупредили: Рэтчету понадобятся изображения. Он готовил нарезку — и многое взял из того холо. Без излишеств! Но пока вырезал и монтировал — насмотрелся, навспоминался...
Шнур в разъём на запястье, проверка на вирусы, и файл уходит доку. Вероятно, что-то мелькнуло в эм-полях — Рэтчет вздёрнул оптогрань, но смолчал.
Ага, как же! Промолчит он! Ухмыляется тепло:
— У тебя была богатейшая мимика, малыш!
Брокенчип отводит взгляд: когда-то он ненавидел это обращение. Терпел от своего Рэтчета: док многих так называл. А от чужого? Сдержался. Не прерывая, слушает. Наблюдает, как Рэтчет выстраивает объёмную модель того, что им предстоит воссоздать... Дамус из Айакона, будто онлайн!
— Непростая работа, но можно восстановить всё. Ты сам-то хочешь настолько подвижную лицевую?
Вопроса Брокенчип ждал, ответ у него готов заранее:
— Да, хочу. И стандартную боевую маску, — показывает ладонями смыкающиеся створки. — Без визора обойдусь. Форму шлема можно не возвращать к изначальной, а как получится.
Доктор потирает руки, сцепляет пальцы в замок, дёргает, будто у него заедает сочленения. Исправляет что-то в настройках модели, и шлем меняет форму, делается массивнее... Маска закрыта, маска открыта.
— Ещё пара тестов: на сохранные нейроцепи и подпрограммы мимики.
Брокенчип ненавидит, когда лезут в разъёмы на голове и шее! Вообще, когда его трогают выше плеч. Однако сам напросился — и терпит прикосновения, провода, датчики... Он терпит, а холомодель брезгливо морщится... Скалит денты, будто сейчас укусит.
— Док, а сделай.., — ох, свой Рэтчет злился на такое обращение, и этот тоже кривится. — Простите, вырвалось! Доктор Рэтчет, добавьте, пожалуйста, острые клыки.
— Тогда совсем оплавок выйдет!
— Правильно. Так и надо, — оскал модели перетекает в широченную лыбу, и Брокенчип хохочет вместе с виртуальным двойником.
Он ещё не восстановлен, но управляющие импульсы больше не уходят в пустоту, и это кайф. Наглый, бесстыжий кайф, судя по выражению холомодели. Счастливая клыкастая улыбочка, блаженный прищур алой оптики... Док, не спрашивая, нарисовал ему такую... «Десептиконскую». Как у Мегатрона. Отражение хмурится.
— А жёлтую оптику покажите? А синюю?
Док прогоняет весь спектр, включая фиолетовый и зелёный. Нет, к Юникрону экзотику! Алая, как у Мегатрона и Овера? Золотая, как была у Скидза и Девятого? Синяя, как у сенатора Шоквейва, Ориона, Терминуса... У него самого.
— Трудный выбор, да?
— Ага. Я бы сделал переменный цвет. По желанию и настроению, вроде моей старой цветомузыки. Но знаю, сложно. Так что пусть будет изначальная, синяя. На графитово-сером фейсплейте.
Рэтчет подгоняет настройки. Модель больше не гримасничает. Этот угрюмый, тяжеловатый, но ясный взор юный Дамус из Айакона никогда не встречал в зеркалах. И в старых холо — не найти. Так смотрит Брокенчип здесь и сейчас.
— Если почините меня, как нарисовали, то будет идеально.
— Починю, — док начинает отсоединять провода и датчики. — Подтверждаешь запись на операцию на завтра?
— Да.
— Тогда приём окончен, жду тебя утром. Памятка о подготовке — на стойке регистрации. Чтобы взял, прочёл и выполнил, а то знаю я вас! — и вдруг усмехается, щёлкает по шлему. — Не вибрируй, малыш, больно не будет.
Брокенчип топорщит броню, фыркает и выходит вон. Верные Скраплеты: четвёрка, изначальный состав отряда, ждут его у клиники.
— Что, командир, порядок?
— Порядок. Когда выпишусь, вы меня не узнаете!
Смеются, толкаются, обнимают за плечи. Клянутся узнать даже после дезактива, в ново зажжённой искре. Тащат к заправочной.
— Нет, шлакоеды, стоп! У меня тут особые рекомендации...

Рекомендации он выполнил со свойственной ему скрупулёзностью. Явился в клинику к назначенному времени, в кристально-ясном сознании, с лёгким недозарядом, напряжённый, как струна. Когда встал в стенд, и защёлкнулись магнитные захваты, и над головой завис ремонтный дрон, накрыло паникой. Но увидел дока: не Трепан, не Лоуб — Рэтчет! Какой именно Рэтчет, уже не важно. Рэтчет и двое ассистентов.
— И снова мы оспорим древний, ложный, но всё ещё популярный на вашем Кибертроне постулат, будто кибертронцев надлежит перестраивать, держа их в ясном сознании и полноте ощущений, иначе апгрейды не интегрируются, — Рэтчет и прежде считал ремонт без нейроблокировки пережитком дремучих времён, но в подпольном медбэе у него было меньше возможностей. — Перед нами сложный случай: однопроцентник...
Брокенчип заслушался дока и не заметил, как его вырубили. Да, во время операции больно не было. Но глючные же протоколы загрузки! Как обычно, он вышел в онлайн слишком рано. И даже под седацией и блокировкой отхватил неприятных ощущений: будто скраплеты догрызают его несчастную голову! Отчаянно стерёгся в полуоффе, чтобы не поднять волну, никого и ничего не сломать. Лежал тихонько, но переполох у медперсонала таки вызвал, и его снова вырубили, до полной интеграции.
Следующий онлайн — плановый. Можно улыбнуться: себе в зеркале, красно-белому лунарианцу, держащему зеркало, и доку — на обходе. Можно встать, идти, трансформироваться в альтмод и обратно. А потом опустить взгляд на руки и увидеть, что кисти, наконец, приняли цветовую схему корпуса.
Знак, что пора навестить тайное хозяйство Сенсере, а искре одного шебутного эксперта-теоретика — возвращаться?

@темы: тексты, трансформеры, Ф-Кибертрон, другое Лихо, IDW 2005, Брокенчип

@темы: тексты, трансформеры, Ф-Кибертрон, IDW 2005, Брокенчип

@темы: тексты, музычка, трансформеры, Ф-Кибертрон, Брокенчип

@темы: тексты, трансформеры, Ф-Кибертрон, IDW 2005, Брокенчип

@темы: тексты, книжное

Тески-сарматы меня здорово отвлекли. И когда рисуется, не пишется: на оба процесса (плюс работа) оперативки у меня не хватает... Однако потихоньку выкладываю на АТ «Историю с фотографией» в новой редакции. Правки, в основном, косметические, но кое-какие моменты хочу прояснить, а воду выжать. Кому любопытно, оно здесь:
author.today/work/214526

Буду признательна за лайки и комменты на той страничке

@темы: тексты, Тайный Город, Ромига

@темы: тексты, Ромига, зимние наваждения, Голкья

@темы: тексты

@темы: тексты, Тайный Город, навы, вокруг текстов, Ромига, зимние наваждения, Голкья